Заброшенные города, банды людоедов, походы за хлебом… Всё это — не мрачная фантастика, а реальность Гражданской войны в России. Как выжить в настоящем постапокалипсисе — в нашей статье.
Красиво — и нереалистично
Что мы представляем при слове «постапокалипсис»? Мужественный герой с одним патроном в стволе, крах цивилизации, враждебные пустоши, набеги мутантов… И так — год за годом.
Картина, конечно, красивая, но в реальности невыполнимая. Сейчас объясним почему.
Уже классики жанра — Ричард Мэтисон в «Я — легенда», Стивен Кинг в «Противостоянии» и Дэвид Брин в «Почтальоне» — описывали не только крутых выживальщиков, но и восстановление общества из руин. Ведь все люди хотят есть и пить, и по возможности — каждый день. И для жизни им требуется хоть какое-то работающее мироустройство: сельское хозяйство, транспорт, связь, промышленность и так далее.
Поэтому постапокалипсис не может быть статичным. Либо жители вымрут, причём быстро, — либо найдут других таких же «счастливчиков» и начнут делать страну «снова великой».
То есть в реальности весь «праздник жизни» для любителей прятаться в бункере и «грабить корованы» закончится с приходом первого же организованного отряда.
Наглядный пример — Гражданская война в России и последующая разруха.
«Всё плохо…»
Казалось бы — тотальный крах всего.
Помните, как в фильме «Безумный Макс» дрались за каждую канистру бензина? Авто нашей Гражданской вообще ездили на керосине или спирте с ментолом. Причём ездили на шинах с десятками заплат на каждой.
Для аэропланов к спирту-сырцу и керосину добавляли газолин и эфир, а также бензол или ацетон.
Кроме того — голод. Непредставимый голод.
Власти Поволжья в январе 1922 года писали: «Все эти факты до того притупляют нервы, что трупы валяются на дорогах и улицах по целым неделям, что было замечено мною при проезде из Самары… Пешее передвижение по уезду становится рискованным, так как нет никаких гарантий не быть зарезанным и съеденным или в дороге, или на ночлеге в каком-нибудь селе».
Муку готовили просто из всего, что было под рукой, — из коры, лебеды, желудей, мха, земли, глины… Даже из навоза. Речь шла даже не о какой-то питательности (хотя были специальные книги, где подсчитывали пищевую ценность этих, гм, продуктов), — скорее об отчаянной попытке хоть как-то обмануть голодную смерть.
Население Петрограда за годы Гражданской войны сократилось втрое. Город, ещё недавно бывший столицей огромной империи, сотрясали эпидемии холеры, тифа и дизентерии. Здания сотнями разбирали на дрова.
В Москве в январе 1919 года выдавали хлеб по карточкам за ноябрь 1918-го.
Товарищ Сталин позже говорил: «Я мог бы вам рассказать некоторые факты из жизни рабочих в 1918 году, когда целыми неделями не выдавали рабочим ни куска хлеба, не говоря уже о мясе и прочих продуктах питания. Лучшими временами считались тогда те дни, когда удавалось выдавать рабочим Ленинграда и Москвы по восьмушке фунта чёрного хлеба, и то — наполовину со жмыхами. И это продолжалось не месяц и не полгода, а целых два года».
В Пензе кубометр дров стоил тысячу рублей.
Поэтому походы в деревню за хлебом, топливом и прочим стали неизбежны.
Николай Баранский, старый большевик и классик географии, писал: «В условиях полнейшей во всём нехватки самая ходовая тема для всех и всяческих разговоров была такая: “Подумать только, раньше же всё было и куда только все подевалось?”…
Таким образом, лекции на тему о размещении нашего производства — пшеницы, хлопка, нефти, угля и т. д. и т. п. — оказывались как нельзя более своевременными, так как давали прямой и ясный ответ на тот вопрос, который у всех в зубах застрял. И не только давали ответ, но и подсказывали практический вывод. Раз контрреволюция отрезала от нас хлеб, уголь, нефть, хлопок, — значит надо идти отвоёвывать у неё все эти жизненно необходимые продукты».
Отсюда прямой переход к боевым лозунгам: «В Донбасс — за углём», «На Украину — за хлебом», «В Баку — за нефтью», «В Среднюю Азию — за хлопком».
Сказано — сделано.
Однако первые попытки наладить диалог с деревней заканчивались довольно предсказуемо…
«Не надо так»
Печальной классикой «как не надо делать» стала Трипольская трагедия лета 1919 года. Группа юных комсомольцев из Киева пошла воевать банды «зелёных». Комсомольцев разбросали по ротам 2-го Киевского полка.
«Продовольствие из Киева не получено», — его надо было доставать самим. Бойцы полка и начали повальные обыски. Кто бы мог подумать, что ночью озлобленные крестьяне восстанут? И разгонят полк топорами и дубинами? Большинство бойцов сдалось в плен без всякого сопротивления.
В Сибири невозможность достать еды приводила некоторые отряды к людоедству…
Многие банды годами терроризировали окрестные сёла и даже города — благо без надёжной связи и транспорта найти конный отряд было практически нереально. Однако после первых потерь за дело взялись грамотные профессионалы.
Профессионалы против постапокалипсиса
Иван Петрович Шматко, командир взвода особого назначения. Два года на австрийском фронте Первой мировой, три года Гражданской, два года в ВЧК. Восемь ран. Награды: четыре Георгиевских креста, три Георгиевских медали «За храбрость», Орден Красного Знамени, кожаный костюм, часы «За храбрость», серебряный портсигар, шашка с серебряной оправой, маузер от ОГПУ и лошадь. И всё это — у одного человека!
Даже крохотные, но организованные группы в открытом бою буквально сметали бандитов:
«Автомобили — лучшее оружие борьбы с бандитизмом. Конница не может ускользнуть от машин и, кроме того, автомобили производят деморализующее впечатление на противника. Указанный отряд в 47 человек обращал в паническое бегство две тысячи отборнейших бандитов».
Другой вариант — обшить пароходы листовым железом и комбинированной бронёй из досок со щебнем и поставить пушки. Против повстанцев Якутии — супероружие.
Так что тогдашних «рейдеров пустошей» быстро ставили на место. Потому что они не предлагали народу альтернативы, кроме «сидеть в лесу и грабить», а большевики предлагали.
Итог. Банды разгромили. Крестьянам в 1921 году вместо продразвёрстки «отдай хлеб, сколько мы тут написали» дали продналог (меньше размером и начисляемый более гибко). Города накормили. Страна выжила.
Так что постапокалипсиса бояться не нужно. Мы его уже переживали.
“Для аэропланов к спирту-сырцу и керосину добавляли газолин и эфир, а также бензол или ацетон.” – ЕМНИП, так называемая “Казанка”
Она самая 🙂
Как-то даже для варкетсов объем текста запредельно мал. Больше всего похоже на украденный котом черновик
Авто ездили не на бензине с ментолом, а на бензине с метанолом. Опечатались. )
И на ментоле тоже 🙂
Собственно ППКС. Люди – существа, склонные к самоорганизации. Хаос и беззаконие (столь обожаемые постапокалиптикой) будут продолжаться ровно до того момента, когда не выдвинется первый, готовый навести хоть какой-то, но порядок – после чего люди сплотятся вокруг него банально потому, что хаос надоедает больше.
“старый большевик и классик географии, писал: «В условиях полнейшей во всём нехватки самая ходовая тема для всех и всяческих разговоров была такая: “Подумать только, раньше же всё было и куда только все подевалось?”
Как говорится, “вы и убили!”
Там дальше говорится куда все подевалось и как это вернуть. Стоит только читать всю цитату, а не “выдернутые избранные места”.
Таким людям надо на вокзалах памятники чугунные ставить и кино про них снимать. А не как сейчас – торжество серости.
Весь прикол не просто сходить куда-то за чем-то, а сделать так, чтоб твой поход был выгоден как минимум части местных. Вот например тот же Донбасс в то время оспаривали и УНР, и Всевиликое Войско Донское, и зелёные, но каждая из сил успела изрядно насолить местным, причём чаще всего именно по идеологическим причинам – то мова, то нагайками в церковь, так что красных поддержали.
А вот опыт локального апокалипсиса, имхо, нужно обобщать и сводить в минисборники, которые должны выдаваться каждому госсужащиму и дембелю, врачу и учителю и массово храниться во всех отделениях МЧС – “как собрать угольный фильтр из пластиковых канализационных труб, как обустроить лагерь с сортирами, как построить сеть из аварийных генераторов, как сделать газогенератор для карбюраторного двигателя” и т.д. Потому что политический строй может меняться, а локальный апокалипсис – всегда за углом.