За гранью: как взрыв в церкви не привёл болгарских коммунистов к революции

«Собрать бы их всех, да и…!» — уничтожением всей государственной элиты разом бредит любой революционер. Кажется, что падение режима в таком случае неизбежно. Но в реальности осуществление этого плана может привести к совершенно противоположным последствиям. Как именно — сейчас расскажем.

После того как попытка разжечь пламя коммунистической революции в Болгарии была грубо затоптана сапогами болгарских солдат и примкнувших к ним интернированных белогвардейцев, властям казалось, что «проблема коммунизма» в отдельно взятой стране успешно разрешена. Однако в Болгарии всё ещё оставалось глубоко законспирированное боевое крыло коммунистической партии (БКП), состоявшее из молодых горячих революционеров, которые в теории разбирались не очень-то хорошо, но, ориентируясь на опыт России, твердо знали: принести народу свободу, равенство и процветание можно через террор.

Террор разнообразный, массовый, жестокий и неотвратимый. Справедливости ради надо отметить, что власти также были беспощадны к коммунистам, причём зачастую не сдерживая себя рамками закона. Так, 11 февраля 1924 года член БКП Вылчо Иванов сразу после ареста был подвергнут пыткам и убит у себя дома. В феврале неизвестные расстреляли на улице бывших депутатов БКП Тодора Страшимирова и Харалампи Стоянова. Десятого марта 1924 года был принят закон, по которому смертной казнью карались не только членство в БКП, но и любое содействие коммунистам.

Лидеры болгарских коммунистических боевиков не были идиотами и понимали, что силой им не вырвать власть у правительства и царя — как минимум потому, что народные массы вполне себе их поддерживали. Поэтому решение этой проблемы напрашивалось само собой — правительство и царя надо было уничтожить физически.

Причём уничтожить желательно разом, всех без остатка, — так, чтобы в стране образовался политический вакуум, который заполнят нужные и готовые люди.

Единственным способом убить все руководство страны целиком был взрыв. Правда, для этого надо, чтобы это самое правительство оказалось в зоне действия поражающих факторов взрыва, что было весьма проблематично. Минировать дом правительства или царскую резиденцию было невозможно, на работу министры одним автобусом не ездят, на прогулки толпой не выходят. Что делать?

Если гора не идёт к Магомету… Надо было сделать так, чтобы правительство Болгарии в полном составе, во главе с царём Борисом само приехало на заранее подготовленное место теракта. И в голове у лидера боевого крыла болгарской компартии Константина Янкова созрел жестокий и дерзкий, но по-своему красивый план. Правительство должно было быть взорвано в Софийском Соборе Святой Недели.

Тут надо понимать, что значило для Болгарии православие: во время борьбы с османским игом оно было главным объединяющим признаком — фактически символом народа. А Софийский собор был живым материальным воплощением этого символа.

Устроить там теракт — ну это, я не знаю… примерно как в СССР попытаться подорвать правительство на трибуне Мавзолея.

Причём «нормальному» болгарину, не заражённому идеями всеобщего блага, подобная мысль не могла прийти в голову принципиально.

Коммунистами был завербован пономарь Собора Святой Недели Пётр Задгорский, с помощью которого планировалось осуществить минирование. Янков задумал следующее: террористы убивают какого-нибудь видного государственного деятеля, на отпевании которого будет присутствовать всё руководство страны. В таких случаях гроб с телом покойного ставили в Соборе у несущей колонны центрального купола, а первые лица страны стояли у самого гроба. Пономарь пронёс в церковь 25 килограмм взрывчатки, которые были заложены на чердаке у основания колонны, — взрыв её обрушивал и огромный купол храма падал на головы членов правительства.

Не все в БКП поддерживали план — были возражения о возможных жертвах среди мирного населения, плюс имелось чёткое понимание того, что подрыв национальной святыни будет плохо воспринят народом. Однако большинство коммунистов были за: «решительный удар позволит нам взять власть в свои руки, а история впоследствии нас оправдает».

Оставалось выбрать приманку — убить почитаемого властью и народом человека. Такого человека, почтить память которого придут без исключения все первые лица страны. Изначально на роль наживки планировался царь Болгарии, Борис. Тринадцатого апреля 1925 года союзники БКП анархисты совершили покушение на монарха, возвращавшегося с друзьями с охоты. Террористы устроили засаду и обстреляли машину царя. Были убиты шофёр и один из пассажиров — личный друг Бориса профессор Димитр Илчев. Машина уткнулась в дерево и казалось, что судьба царя решена. Бориса спасла случайность — следовавший за машиной царя автобус на какие-то секунды оказался между нападавшими и царским автомобилем. Это позволило боевым обстрелянным ветеранам Первой мировой войны сориентироваться в ситуации и отбиться от душегубов.

Казалось, что план провалился, к тому же завербованный пономарь был очень ненадёжным человеком, испытывал серьёзные душевные метания и мог выдать замысел в любой момент. Тогда двое членов компартии, ничтоже сумняшеся, средь бела дня застрелили в церкви Семи Святых национального героя Болгарии, генерала Константина Георгиева. На богослужении отставной генерал был вместе с внучкой, и, когда к нему подошли два вооружённых револьверами боевика, он не оказал сопротивления и не пытался сбежать. Преступление шокировало общество; отпевание Георгиева было назначено на Великий четверг — 16 апреля 1925 года — и должно было проводиться в запланированном террористами месте.

Боевики не учли одного: генерал был ОЧЕНЬ популярен, а обстоятельства его смерти затронули сердца болгар, поэтому попрощаться с Георгиевым пришло гораздо больше народа, чем мог вместить собор. По сигналу пономаря скрывавшийся на чердаке террорист Никола Петров поджёг бикфордов шнур, протянутый к заряду. Пока горел шнур, гроб с телом покойного отодвинули от колонны к стене и туда же переместились первые лица государства. В итоге убитых среди них не было (хотя все были ранены), а купол рухнул на военную делегацию, делегацию города и класс девочек-лицеисток. Царя Бориса в этот момент вообще не было в храме, поскольку он присутствовал на похоронах своего друга, убитого в ходе предыдущего покушения.

На месте было убито 134 человека. Впоследствии число погибших выросло до 213 — за счёт умерших от тяжёлых ранений и травм. В числе погибших были мэр Софии, 12 генералов, 15 полковников, семь подполковников, три майора, девять капитанов, три депутата, ещё 500 человек были ранены.

В тот же вечер в стране было объявлено военное положение, начались массовые аресты всех, кто хоть как-то мог быть связан с террористами.

Вся полнота власти перешла в руки болгарских военных, которые не просто были возмущены подлым убийством своих боевых товарищей, — для них террористы и их пособники были попросту вычеркнуты из числа людей.

Военным комендантом Софии был назначен капитан Кочо Стоянов. Он незамедлительно сформировал четыре оперативных отряда, которые должны были арестовать всех попавших под подозрение в причастности к теракту.

В числе первых был арестован Пётр Задгорский, который попытался бежать из города. Коммунисты пытались убрать важного свидетеля, но это у них не получилось. Задгорский сразу же выдал всех, с кем имел контакт. В ходе облав были захвачены руководители военного крыла БКП Коста Янков и Иван Минков, оказавшие вооружённое сопротивление. Янков был убит в перестрелке, Минков покончил с собой. Остальные члены Военной организации, причастные к теракту, были арестованы, лишь трём участникам нападения на собор удалось бежать через Югославию в Советский Союз. Это были Никола Петров, Димитр Златарев и Пётр Абаджиев.

Двадцать шестого апреля 1925 года были перекрыты все границы и началась вакханалия террора. Всех, кто был хоть в малой мере причастен к коммунистам или подозревался в причастности к коммунистам, убивали без суда и следствия.

В одной Софии таковых набралось до 500 человек, а точное число жертв репрессий неизвестно до сих пор — ориентировочно оно приближается к 20 000 человек.

Коммунистическое движение в Болгарии было выжжено калёным железом.

Суд над арестованными террористами проходил с первого по одиннадцатое мая 1925 года. Самый высокопоставленный из обвиняемых, Марко Фридман признал, что БКП финансировалась Коминтерном, но возложил ответственность за теракт на Минкова и Янкова, которые, по его словам, действовали без согласия руководства БКП. Все обвиняемые, включая пономаря Задгорского, были приговорены к смертной казни. Осуждённые коммунисты приняли смерть спокойно и хладнокровно. Пономарь, продавший свою душу за деньги, до последнего цеплялся за жизнь, отбиваясь от палача даже на эшафоте.

В советской историографии на теракте 1925 года не было принято заострять внимание, поскольку его жертвами стали невинные люди. Вскоре после теракта ЦК БКП официально назвал его «необдуманным действием», а его организаторы считались «левыми сектантами, действовавшими вопреки воли партии». Лицо болгарского коммунизма должен был определять пришедший к власти после 1945 года умеренный Димитров, а не хладнокровный убийца Янков, заслуживший презрение болгар.