Смерть душегуба. Уничтожение Арби Бараева

Арби Бараев стал одним из первых чеченских полевых командиров высокого ранга, кого удалось убить во вторую войну. Даже на общем фоне командиров боевиков он был настоящим ползучим гадом, а после его смерти облегчение почувствовали и многие чеченцы.

15 минут славы

В первую войну Бараев был сильно не самым крутым полевым командиром. Раньше он служил в ГАИ, где пользовался протекцией дядюшки, Вахи Арсанова. Арсанов, с началом чеченской смуты сам ставший командиром второго эшелона, пристроил племянничка телохранителем, а позднее Арби сформировал собственный отряд.

Выдвинулся он уже в конце первой войны в Чечне и в краткий период чеченской независимости. Бараев ухитрился собрать буллшит-бинго: в нем сочетались сразу все худшие качества, какие можно было найти в боевиках. Жестокость, религиозный фанатизм, в качестве ключевого бизнеса — похищения и заложничество. Все эти добродетели наш герой довел до совершенства, и в конечном счете даже среди корешей считался несколько поехавшим. Убить он мог по капризу, мимолетному подозрению или просто ради развлечения. Причем в отличие от большинства более прагматичных полевых командиров, он легко «топил печь купюрами» и не только пытал, калечил и насиловал, что было делом обычным, но и убивал ценных заложников, за которых можно было взять хороший выкуп. Именно он, например, расправился с четырьмя британскими подданными, чьи головы подкинули к проезжей дороге. Кроме того, вероятно, его же люди зачем-то замочили миссию Красного Креста в Старых Атагах, но тут и мотивы, и личное участие Арби вилами по воде писаны. Зато точно известно, что во время второй войны он стоял у истоков движения смертниц. Именно его племянница, Хава Бараева 17 лет, стала первой самоубийцей, совершившей самоподрыв около российского военного объекта летом 2000 года. Погибли трое солдат, саму Бараеву свернули в газетку. Первоначально психологической обработкой смертниц особо не заморачивались — вербовали либо женщин, потерявших родных на войне, либо романтических дур, влюбленных в боевиков. Помаленьку система развилась, и к девушкам стали применять обычный набор психологических приемов тоталитарной секты. Благо, психологически неустойчивых и просто забитых женщин в Чечне на фоне войны и жестко патриархальных традиций было полно, так что выбор всегда имелся.

В 1998 году Бараев затеял перестрелку в Гудермесе и дал старт маленькой гражданской войне внутри Чечни между «ваххабитами» и «националистами». В 1999 году религиозные радикалы устроили поход на Дагестан и начали вторую войну в Чечне. Но сам Арби довольно долго спокойно уходил от преследования. Во время кампании 1999/2000 он отметился довольно болезненными для военных контрударами к западу от Грозного, в районе его родной Алхан-Калы. От сомнительного удовольствия побегать по минам при прорыве он тоже отбоярился — его отряд покинул Грозный раньше других. Будучи редкостным негодяем, он одновременно неплохо шурупил в партизанской и террористической войне. Он блестяще маневрировал на невеликих пространствах западной Чечни. Однако сколь веревочка ни вейся, конец будет.

В 2000-2001 годах отряд Бараева постепенно таял. Именно в силу его жестокости и подозрительности ФСБ сравнительно легко находила информаторов: Арби успел обзавестись врагами в самой Чечне, к тому же, в Алхан-Кале из-за него постоянно шли зачистки. Это, замечу, процедура малоприятная даже при образцовой дисциплине в рядах зачищающих. Стоять в позе пьющей козочки с руками на голове во дворе своего же дома, пока солдаты вскрывают паркет в поисках схронов, кидают гранаты в подвал чисто на всякий случай и профилактически простреливают шкаф — не самое приятное времяпрепровождение. Жителям Алхан-Калы этому занятию приходилось предаваться регулярно. Между тем, у Бараева постепенно выбивали базы, уничтожали командиров среднего звена, отстреливали небольшие подчинявшиеся ему группы бандитов. Попытки уйти в Грузию не удались. Мест, где можно было передохнуть, оставалось все меньше. Части армии, МВД и ФСБ целенаправленно ловили лидера. После всего случившегося он вряд ли мог бы даже сдаться в плен — хотя позже ходили слухи, что Бараева захватили живым, допрашивали 11 часов без перерыва и застрелили только в конце, факт тот, что даже доехать до шконки для него было уже недостижимой мечтой. Весь вопрос состоял в том, когда и как его достанут.

Залечь на дно в Алхан-Кале

В один прекрасный июньский день 2001 года по агентурным каналам военные получили сведения, что Бараев находится в Алхан-Кале с небольшой группой боевиков. В село для финальной зачистки собрали до пятисот человек. Сама по себе Алхан-Кала довольно крупная, и даже тогда там жило более 10 тысяч народу, так что поиск конкретных людей не был простой задачей. Операцию не ограничивали по времени — сколько надо, столько ищите. Первый день прочесывания разочаровывал: ничего. Однако на второй удалось обнаружить, блокировать и уничтожить группу из трех боевиков. В перевернутом вверх дном селе нашли несколько десятков стволов оружия, включая миномет, но главный приз по-прежнему где-то прятался. На третий день удалось найти большой схрон. Прятавшиеся боевики затеяли стрельбу, в бою пятеро из них полегли, а одного захватили живьем. Пленного быстро опознали — это был человек из отряда Бараева. Было понятно, что «дух» где-то близко.

Под вечер бойцы отряда спецназа МВД «Русь» прочесывали дом неподалеку от места, где был взят пленный. Один из солдат услышал подозрительный скрип из старого шкафа, стоявшего за кучей ломаной мебели. В шкаф на всякий случай выпустили магазин из автомата, а затем несчастный предмет обстановки очистили от лома, своротили — и обнаружили вход в схрон. В этот момент боевики открыли огонь изнутри. Рядовой Евгений Золотухин был смертельно ранен — пуля пробила трахею — и умер через несколько минут, но боевиков это уже не спасало. Дом начали расстреливать из всего, что стреляло, через несколько минут к нему примчался еще и маленький отряд из «Вымпела». По несчастному строению несколько раз выстрелили из гранатометов и «Шмелей», дом загорелся. Из развалин достали несколько трупов. Два принадлежали телохранителям Бараева “Пантере” и “Гиббону”, с опознанием третьего возникли трудности — мешало отсутствие головы. Предположили, что Бараев, но оказалось, что это другой боевик, некто Автаев. Однако вскоре обнаружили кровавую дорожку из дома. Вскоре поймали местного жителя, который пытался помочь боевику. Тот и показал тайник, где хранилось тело. Бараев, как выяснилось, сумел выбраться из дома (вероятно, по заранее построенному лазу), но к этому моменту от близких разрывов «Шмелей» и реактивных гранат внутри у него было разорвано все, что может быть разорвано, выбит глаз, одна нога держалась на штанине, так что командир боевиков умер от обильных кровотечений и адской боли.

Кстати, среди военных существует ну очень живучий слух, что покойник скончался от множественных раскаяний уже будучи технически в плену, но тут мы медленно снимаем с себя всякую ответственность за достоверность истории.

Это был однозначный успех. Хоронить Бараева в Алхан-Кале отказались, так что его закопали в соседнем селе. Рядовой Золотухин получил звезду Героя посмертно.

Может показаться, что операция прошла не слишком эффектно — 500 человек, включая офицеров «Вымпела» и «Альфы» 4 дня ловили маленький отряд, итог — полтора десятка боевиков, взятых живыми и мертвыми. Но это реалии контртеррористических операций — работа тонкая, хуже вышивания, требующая не прыжков на простреливаемых позициях в стиле Рэмбо, а унылого и скрупулезного досмотра деревенских домиков, подвалов, хозяйственных построек и вообще любого кубического метра пространства с профилактическим метанием гранат в курятник. Сто досмотренных домов окажутся пустыми, но в сто первом обнаружится вооруженный боевик. В итоге ценой гибели одного бойца удалось прибить опытного, талантливого террориста и его ближайшее окружение.

Война, меж тем, продолжалась. Бараев оставил целое гнездо разнообразных интересных птенцов. Именно в его отряде служил Руслан Хучбаров, который позднее командовал захватом школы в Беслане. Племянник Арби, Мовсар Бараев, руководил захватом театра на Дубровке, и там же была убита его вдова — смертница. Но сам упырь всего этого уже не увидел.