Если пациент действительно хочет жить — любая медицина бессильна. Но что, если встретятся две неодолимых силы — флотская целеустремлённость и чрезмерное врачебное самомнение? Чья возьмёт и какой ценой?

Когда боевой опыт — не подмога

Боб управлял башней линкора в ближнем морском бою, работал оператором баллистического компьютера поста управления огнём линкора в дальнем морском бою и принял несколько ответственных командных решений в ходе службы.

Беда пришла откуда не ждали. С капитальных боевых кораблей офицера, пусть и с повышением, перевели на крохотную жестянку патрульного эсминца. Здесь-то и выяснилось, что у него морская болезнь, от которой не спасал никакой боевой опыт.

Эсминец «Ропер», на котором служил Боб

Медицина эпохи могла предложить Бобу только драмамин и бони… ой, простите, на дворе стоял 1932 год, так что ещё даже их не могла.

Жуйте имбирь, молодой человек. Заедайте леденцами с лимоном. Авось поможет.

Мешок костей, банка соплей

После сдачи экипажем практической артиллерийской стрельбы на 93 балла из 100 возможных наш морской страдалец куда больше походил на крепко зачахшего над златом Кощея, чем на человека. Еда просто не задерживалась в настолько укачанном организме. Боба отправили в госпиталь.

Это само по себе плохо — но дальше стало ещё хуже!

Первое, что показало обследование на берегу, — туберкулёз! На дворе стояли мрачные тридцатые, с таким диагнозом запросто умирали.

В штатной морской больнице «Фитцсиммонс» Боб выбирал бы между «подохнуть так» или «подохнуть мучительно».

Упоротые врачи эпохи ещё не признавали «внутреннюю антисептику» — хотя с пенициллином уже вовсю экспериментировали и даже получали какие-то обнадёживающие результаты. Но относились к ним лишь чуть лучше, чем в наши дни отнеслись бы к «Плоскоземельскому вестнику уринотерапии и гомеопатии».

Флотское командование ввиду заслуг и репутации Боба позволило ему лечиться в альтернативной коммерческой больнице того же уровня за свои — и здесь история окончательно превратилась в очень чёрную комедию.

Приказ есть приказ

За полгода лечения у частников Бобу похорошело. Хуже и быть не могло — руководство «Фитцсиммонса» больше не имело формального повода держать его в другой больнице, а флот настаивал, что пациенту место там, где лечат всех. Больного перевели.

На тот момент флотский туберкулёзный центр запросто мог похвастаться несколькими трупами у одного врача за смену. Причём достоверно известно, что один из пациентов умер от страха в ходе так пугавшей его процедуры. Сейчас это звучит как пересказ статьи-пугалочки из жёлтой прессы. Но без малого сто лет назад, в тридцатые, это было обычным состоянием механической терапии эпохи. Врачебная ошибка на миллиметр действительно могла стоить пациенту жизни.

Конкурировать с эффективностью лечения могла разве что «приветливость» и «компетентность» персонала больницы.

Что мог услышать практически лежачий больной от медсестёр «Фитцсиммонса» в ответ на желание поесть? Где столовая — знаешь, топай себе.

Сейчас за хамское «вали до столовки пешком» жестоко покарают всю больницу, пожаловаться легко. А тогда прокатывало. Но и это ещё не всё! Боба догнал уретрит.

«А нам пофиг, что у вас уретрит, молодой человек. В диагнозе написано „гонорея“ — вот и жрите что дают. Лабораторный анализ? Какой ещё, нафиг, анализ! Гонорея! К фармацевту!»

Нормально, блин?

Увы, да. Подобное в те годы искренне полагали медициной. Бобу светило загнуться в считанные недели от инфекции, которую даже не лечили: он продолжал слабеть и от неё, и от своей главной болячки. Последней каплей стало требование заткнуться и не оспаривать диагноз в форме «больной, вот когда помрёте, тогда и приходите, глянем ваши симптомы!»

(Ка)лечащий врач VS больной

Итак, в правом углу ринга — чрезмерно уверенный в своей правоте медик. В левом — пациент, который считает несомненным успехом поход в туалет с помощью стула всего за три обморока по дороге.

Тем не менее флотский опыт решений в сложной обстановке выручил нашего страдальца и здесь. Бобу сделали анализ лаборанты — за уговоры и взятку. С бумагой на руках он пошёл на второй штурм врача. Тот даже не стал читать документы. Вообще.

Бюрократический манёвр

На флоте эпохи ситуации, когда офицер полагал неправым другого офицера, требовали письменного распоряжения за подписью оппонента. В случае чьей-то смерти или увечья это здорово помогало выжившим. Если не морально, то хотя бы карьерно.

После второго отказа врачей заниматься своими прямыми обязанностями и помещения Боба под медицинский арест в плохо отапливаемой комнате — да, туберкулёзника, да, с воспалением, а что такого? — борьба за жизнь целиком перешла в бюрократическую плоскость.

Оказалось, что с этого и следовало начинать. Благодаря письменным обращениям (такое уже не проигнорируешь, тем более одна копия — у пациента) больной сумел доказать, что абсолютно прав в своих законных пожеланиях. В итоге Бобу разрешили отправиться к частнику за свои.

Капитализм хо!

Тогда ещё безвестная и безымянная Айн Ранд могла бы гордиться. «Рыночек» порешал судьбу Боба влёт.

Между осмотром нового пациента доктором Говардом и началом работы хирурга прошло минут десять-пятнадцать…

На флот уехал многоэтажный диагноз, полный страшных медицинских проклятий — вроде «фульгурированные кисты». От последствий Боб мучился до конца своих дней — но случилось это не весной 1934, как могло бы, а намного, намного позже. Военная же карьера для молодого офицера закончилась навсегда.

Непроигрыш

С одной стороны, кажется, что победой всё произошедшее назвать трудно. Флот потерял молодого талантливого офицера, сам Боб уже в молодости навсегда расстался с карьерой, ради которой выдержал тяготы и лишения очень суровой академии. Но с другой — благодарное человечество куда лучше знает первого Грандмастера Её Величества фантастики Роберта Энсона Хайнлайна, чем юного лейтёху с DD-147 USS Roper.

Роберт Хайнлайн

Кто знает, окажись флотские наставники моряка Боба чуть менее въедливы, дотошны и суровы — не обеднела бы мировая литература XX века на треть своих великих фантастов?

Понравилась статья? Бойцовым Котам нужны патроны - поддержи нас на Patreon! ^_^

9 КОММЕНТАРИИ

  1. Статья в целом даже местами и неплоха, вот только теребонькать Айн Ранд и прочий «рыночек» подобает разве что этатисту с имперастическими наклонностями.

    • Проблема в том, что именно по Айн Ранд всё и произошло. Государственная официальная больница не выдержала сравнения в пользу частной практики – с разгромным счётом.

  2. Врачи долго боролись за его жизнь, но он победил и остался жив.

    • Ну, это не единственный случай. Дядька на собственном опыте знал, что это такое – задыхаться в скафандре. А одна из его книг (пусть неровная и не самая лучшая) написана по мотивам клинической смерти и полной готовности уже поехать ногами вперёд на постоянное место жительства.

  3. “Но относились к ним лишь чуть лучше, чем в наши дни отнеслись бы к «Плоскоземельскому вестнику уринотерапии и гомеопатии».”
    Что-то автор перегнул с обличением клятых грачей-убийц. В начале 30-х антибиотики были лабораторной игрушкой без нормальных продуцентов, эффективных методов выделения и понятной стратегии применения. Чтобы довести их до чего-то коммерчески перспективного, нужны были деньги, и тут Святой Рыночек порешал – никто не хотел вкладываться в недешёвые исследования препарата с неясными перспективами и большой вероятностью провала. Если бы не внезапный интерес американской империалистической военщины, так бы их и мариновали ещё n десятилетий.

  4. Занимательная статья. “Рыночек” порешал судьбу… Порой и сейчас эта фраза бывает актуальна.

  5. И отчего это некоторые не могут написать и пару строк не втиснув туда словечко “рыночек”? Видать сильно их обидел этот самый “рыночек”.

Добавить комментарий