Почему «Дорогие товарищи!» — не антисоветское, а современное кино

Шестнадцатого ноября в прокат вышел новый фильм Кончаловского «Дорогие товарищи!». За премьерой в опустевший кинотеатр отправился Алексей Костенков.

Парой месяцев ранее автор писал статью о новочеркасском расстреле для WARHEAD.SU, к которой и отсылаем читателя за подробностями, дабы не повторяться. А теперь что касается картины.

Фильм хорош. И не только духом чёрно-белого кино начала 60-х годов с его статичными планами, символизмом и разговорами. Кончаловский сумел рассказать о новочеркасской трагедии точно, ёмко и честно.

Это не антисоветское кино, как поспешили заранее возмутиться многие. Но и не сталинистское, как удивились некоторые после просмотра.

Фильм не фокусируется непосредственно на событиях рабочего протеста — происходящее мы видим глазами чиновников и силовиков, пытающихся справиться с нарастающим кризисом. Однако реалиям событий происходящее на экране следует до мелочей. Здесь есть и сознательный машинист Вьюненко, выгнавший протестующих с насосно-аккумуляторной станции угрозой немедленно взорвать её, и убитая случайной пулей парикмахер Грибова, не имевшая ни малейшего отношения к событиям.

На площади действительно положили свежий асфальт, поскольку не удалось смыть кровь. Убитых действительно тайно хоронили на сельских кладбищах в чужих могилах, а с участников брали строгие подписки о неразглашении под угрозой высшей меры.

Да, среди протестующих было до трети пьяных люмпенов и бывших зеков. Да, они действительно били окна в пассажирском поезде и громили горком. Их образ даже сгладили, не показав попытку сожжения инженера в топке паровоза и нападение на банк.

Здесь нет ни однозначно положительных фигур, ни законченных мерзавцев. Одни пошли на массовый насильственный протест потому. что власти перегнули палку и отвергли попытки диалога. Другие пытались справиться со стремительно выходящей из-под контроля ситуацией, грозящей тяжёлыми последствиями для всех.

Командно-административная система с перекосом в «силовую» сторону отработала так, как смогла. А потом устроила тотальную информационную блокаду произошедшего — потому, что могла. И могла потому, что всё ещё работали заложенные Сталиным механизмы контроля и управления.

Однако в каждом кадре первой половины фильма читается не послание «СССР был тоталитарным адом», в котором многие комментаторы заподозрили «Дорогие товарищи!» сразу после публикации трейлера с указанием спонсорства Алишера Усманова.

В 2020 году показанное на экране — удручающе своевременно. И звучит не как «поливание грязью Советского Союза», а как предупреждение современным, отнюдь не коммунистическим командно-административным системам с их ярко выраженными вертикалями власти.

Которые, как и персонажи фильма, не очень понимают, что делать с ещё вчера тихими «народными массами».

Стрельба по протестующим в начале 1960-х годов не была специфически советским явлением. В самых развитых «капстранах» этого времени и протесты, и методы их подавления были в гораздо большей степени склонны к открытому насилию. Более того — до и после Новочеркасска в большинстве случаев власти СССР даже акты массового протеста с погромами органов власти предпочитали спускать на тормозах, с точечным наказанием зачинщиков и самых активных участников.

Зато 17 октября 1961 года, менее чем за год до новочеркасского расстрела, произошёл парижский погром: французская полиция без преувеличения зверским образом разогнала акцию антивоенного протеста. Сколько именно десятков или сотен были забиты насмерть или утоплены в Сене — неясно до сих пор. В 1967 году протесты чернокожих в Детройте были подавлены силами нацгвардии и армии с десятками убитых и разгромом целых кварталов.

И нет, это не аргумент про «у вас негров вешают». Большой террор 37-38 годов был немыслим в большинстве европейских обществ, кроме самых отмороженных фашистских режимов.

Однако уже с середины 50-х уровень брутальности советской системы мало отличался от любой из «капстран». Тут можно сказать без иронии: «время было такое».

Да, стрельба на поражение по протестующим тогда уже была эксцессом и жестокостью, но оставалась на грани некой условной «нормы». И не стоит забывать: Новочеркасск в СССР остался единственным случаем массовой стрельбы на поражение при подавлении протестов. С 1956 года и до начала распада СССР.

Специфически советской в этой истории была способность госбезопасности «заткнуть всем рты» и на десятилетия скрыть эту трагедию от общественности. Но и для КГБ 60-х такой уровень насилия и подавления был чрезвычайной, крайней мерой. Не случайно, по основной версии, стреляли в толпу не местные сотрудники «органов», а прибывшие из Москвы отборные специалисты 9-го управления.

Зато в фильме неплохо показан образ мыслей и взглядов сотрудников советской госбезопасности того времени. Это не только дань потребностям сюжета или желание сделать реверанс их преемникам. Поколение тех, кто принимал участие в сталинских репрессиях, уходило или оставалось на высших должностях. Даже они редко считали, что «тогда» всё делали правильно. А уж относительная молодёжь — как один из главных героев повествования — и вовсе считала «нарушения социалистической законности» трагической ошибкой, пытаясь действовать гуманно.

Неслучайно с конца 50-х преследования интеллигенции «за политику» почти прекратились. Основным предметом заботы госбезопасности стали рассерженные экономическими неурядицами пролетарии, считавшие, что партия перестаёт выполнять свои обязательства перед народом и то ли нужны новые Сталин и Мао, то ли пора вешать коммунистов и звать американцев. Даже среди них число подвергшихся преследованиям, а не всё более популярным «профилактическим беседам» теперь составляло не миллионы, а тысячи на весь СССР.

«Дорогие товарищи» — фильм не антисоветский, а доведённый до предельного выражения оттепельный.

Он не о том, каким плохим был Советский Союз, а о том, что его погубило, хотя была и надежда. Точно так же не были антиамериканскими резко критические фильмы «Нового Голливуда» 70-х, бичевавшие язвы общества США.

И главная героиня, и капитан госбезопасности, и окружающие их люди — выражение надежды на исправление ошибок жестокого прошлого, построение действительно процветающего и справедливого коммунистического Полудня. Эта надежда и составляла суть оттепели и шестидесятничества. Увы, она не оправдалась.

Система смогла сделать выводы, пойти на уступки и не допустить новых Новочеркассков. Благосостояние советских граждан во второй половине 60-х пошло вверх вместе с успехами VIII пятилетки и жилищного строительства. А массовая, народная протестная активность — вниз, до почти полного исчезновения в 70-е.

Однако командно-административная система в то же самое время только усугубила утрату живой обратной связи, которая и стала одной из важных причин Новочеркасска, Краснодара, Бийска и других протестов начала 60-х. Пока было можно, общество с его вновь нарастающим недовольством худо-бедно удавалось удерживать в спокойствии благодаря нефтедолларам. Потом эта возможность исчезла. Итог известен.

Печальные уроки советской эпохи и после её окончания оказались учтены лишь частично. Любой, имеющий опыт работы в органах власти или силовых структурах некоторых отнюдь не коммунистических постсоветских стран, без труда узнает в персонажах «Товарищей» себя и своих коллег. И вполне знакомые реакции системы.

«Дорогие товарищи!» — это не про то, как было плохо в СССР 1962 года.

Это про то, что мы видим вокруг себя и в новостных лентах.